Украинский нацизм: особенности и сходство с фашизмом

Украинский нацизм, как своеобразное и по-своему уникальное явление превратился в государственную идеологию. Сегодня, 30 ноября, прошло ровно 9 лет с того дня, когда эта идеология стала отчетливо обретать нынешние черты. О том, что это такое, как и почему он появился в славянском стране, размышляет историк и политолог Ростислав Ищенко

Бывшие советские люди, не слишком обременённые знаниями истории даже в рамках школьного курса, после смены единомыслия разгулом свободы слова с удивлением узнали, что нацизм и фашизм – не совсем одно и то же (хоть суть у них и одна). Затем некоторые из них эмпирическим путём установили, что даже нацизмы бывают разные и радостно делятся этим своим знанием в социальных сетях с кем попало, важно вопрошая: «Что вы имеете в виду, говоря фашизм? Фашизм был только в Италии у Муссолини».

Им невдомёк, что практически все политические идеологизированные движения не только отличаются от региона к региону, но даже в одной стране может быть несколько партий, по-разному трактующих одни и те же идеологические постулаты. Например, в России сейчас несколько коммунистических партий, только официальных, а ведь есть ещё и неофициальные кружки и группки. Если же подняться на следующий уровень обобщения левых движений, обратившись к марксизму, как основной левой идеологии современности, то кроме стандартных коммунистов, к которым в нашей стране привыкли причислять в основном ленинистов и сталинистов, можно будет обнаружить массу просто социалистов, социал-демократов, социал-либералов, радикальных социалистов, троцкистов, маоистов, полпотовцев, чучхеистов, чегеваристов и прочих на любой вкус и цвет.

То же относится и к либералам, которые могут быть левыми и правыми, радикальными и умеренными, националистами и глобалистами, могут быть даже либерал-демократами (причём не только в России). Даже консерваторы и монархисты дробятся на бесконечное количество видов и подвидов.

Что уж говорить о нацистах, которые строят свою идеологию на лозунге «крови и почвы», а значит обязаны отличаться друг от друга, поскольку отличаются друг от друга разные народы. Если интернациональный марксизм имеет бесконечное количество национальных (русскую, французскую, китайскую, немецкую и прочие) версий, то уж нацизм, в основе которого лежит идея коренного отличия собственной нации от всех остальных, тем более должен быть крайне специфичен в каждом отдельно взятом государстве.

У нас привыкли сравнивать украинский нацизм с немецким, как потому, что именно с немецким нацизмом пришлось столкнуться нашим предкам в самой страшной войне в истории человечества, так и потому, что украинские нацисты в этой войне сотрудничали с нацистами немецкими.

Отличия двух этих нацизмов очевидны. Украинский называют потешной формой немецкого нацизма, всячески подчёркивают его бросающееся в глаза эпигонство (украинские нацисты не смогли предложить ничего своего ни на уровне идей, ни на уровне символики, до сих пор размахивают флагами раздавленного рейха и накалывают себе свастики, руны и германских орлов). Я бы даже сказал, что если немецкий нацизм позиционировал себя, как движение юберменшей, которые верят в свою исключительность и готовы силой забрать у остального мира то, что считают по праву принадлежащим себе, то украинский нацизм – движение унтерменшей, которые постоянно ищут себе хозяина и жалуются ему на злых соседей и злую судьбу, обделившую их всеми возможными благами, выпрашивают вспомоществование, а также просят наказать своих обидчиков. Украинский нацизм заунывен, плаксив и жесток.

Германскому нацизму психопатический характер придал Гитлер, экстраполировав собственные черты на всё движение. Остальные лидеры даже гитлеровской (наиболее радикальной) группировки, также были жестоки, уверенны в своём расовом превосходстве и, в большинстве своём, были антисемитами, но были прагматиками, а не психопатами. Впрочем антисемитизм в то время был родовой чертой практически всех европейских обществ, а главными антисемитами были поляки и румыны. Если немцы уничтожали евреев методично, но беспристрастно, потому, что привыкли к порядку и подчинению, а сверху поступил такой приказ, то поляки и румыны делали это вдохновенно, инициативно, с воодушевлением.

О польском предвоенном нацизме не принято говорить, поскольку Польша волею судеб и самоуверенности национальной элиты случайно оказалась жертвой рейха, с которым до этого вместе разбойничала в Европе и в конечном итоге (вот ведь ирония судьбы) оказалась среди победителей в той войне, которую в Варшаве видели, как совместный польско-германский поход против СССР.

Гитлер не случайно высоко ценил польского диктатора Пилсудского, который одним из первых протянул руку рейху заключив в январе 1934 года так называемый пакт Пилсудского-Гитлера.

В отличие от подписанного по инициативе Муссолини в июле 1933 года пакта четырёх держав (Великобритания, Франция, Италия, Германия), задачей которого заявлялось сотрудничество в Лиге Наций по предотвращению военных конфликтов, пакт Пилсудского-Гитлера, по форме являясь декларацией о неприменении силы в двусторонних отношениях, по сути был направлен против Чехословакии (раздел которой с участием Польши состоялся в 1938 году), а затем и против СССР. Как было сказано, в этой войне поляки случайно оказались не на той стороне, на которой планировали, что, впрочем не помешало польскому «лондонскому» правительству в изгнании строить против СССР всякие козни настолько рьяно, что подчас они раздражали даже Черчилля, которого трудно отнести к числу лиц, симпатизировавших СССР.

Так вот, уже польский предвоенный нацизм отличался от германского тем, что немецкий нацизм был реваншистской реакцией промышленной державы, потерпевшей поражение в войне и погрузившейся в затяжной экономический кризис, в результате которого были люмпенизированы широкие слои городского населения. Именно на люмпенизированный городской класс, в том числе на образованные университетские слои (Геббельс, Шелленберг, Гесс, Геринг, Розенберг) опирались нацисты первоначально (напомню, что НСДАП родилась из интеллигентского мистико-националистического «Общества Туле» и лево-националистической «Немецкой рабочей партии»). Это уж потом в неё массово пошли мелкие лавочники и бюргеры, всегда пытающиеся «быть как все», а значит ориентирующиеся на успешные политические силы. Немецкий нацизм создал тот же «сумрачный германский гений», что и «Фауста» Гёте, Гитлер только возглавил и адаптировал под себя уже готовое движение.

Польша же была страной аграрной. Поэтому и польский нацизм был стихийным народным движением. Поэтому еврейские погромы и выдавливание евреев из Польши продолжались после войны и победы даже более успешно, чем до войны и во время войны. Поляки – единственные европейцы, сумевшие построить монолитное, мононациональное и монорелигиозное государство, вытеснив всех, кого не сумели ассимилировать и ассимилировав всех, кого не вытеснили.

Однако польский крестьянин относительно зажиточный, потому и польский нацизм относительно цивилизованный, пытается делать вид, что соблюдает приличия. Но на Балканах окопалась вторая Польша – Румыния. Политика Бухареста, с момента провозглашения независимого королевства, демонстрировала не меньшие чем у Польши великодержавные амбиции, при гораздо меньшем потенциале. Находившиеся на перекрёстке цивилизаций, постоянно подвергавшиеся турецким, венгерским, польским, литовским, татарским вторжениям (даже казаки Хмельницкого на них нападали) княжества Молдавия и Валахия с XV века влачили жалкое нищенское существование, постоянно разоряемой сельскохозяйственной периферии Европы. Их элита в лучшем случае умела только воевать (в худшем и этого не умела, предаваясь местечковым интригам и предавая друг друга и своих господарей), народ же влачил настолько жалкое существование, что обычной смертью его и испугать было нельзя, она воспринималась как избавление. Поэтому «великие» молдавские (Стефан Великий) и валашские (Влад Дракула) господари, чтобы дисциплинировать население применяли совершенно изуверские казни и наказания, из которых сажание на кол был едва ли не самым мягким.

После того, как Румыния стала в конце XIX века независимым королевством, под властью германской династии, верхушка её элиты несколько (внешне) оевропеилась, но мрачная крестьянская масса, составлявшая основное население страны, по уровню жизни и развития мало чем отличалась от своих предков.

Например, германский фельдмаршал Эрих фон Манштейн, описывая порядки в румынской армии (румынские соединения находились под командованием Манштейна с сентября 1941 года по март 1944 года), обращает внимание на то, что, в отличие от германской армии, где офицеры и солдаты питаются из одного котла, румынские офицеры получают значительно лучшее питание, чем их подчинённые. Когда же румынские части попадают на германское обеспечение (и всем положен одинаковый паёк), то шоколад солдатам не достаётся, поскольку офицеры считают, что их подчинённые слишком грубы, чтобы оценить его по достоинству. Он констатирует неестественное для германской армии полное отчуждение офицеров от солдат. Фактически румынская элита чувствовала себя больше европейцами, чем румынами.

Зато, когда в Румынии «легионеры» нацистской «Железной гвардии» Хория Симы 21 января 1941 года подняли мятеж (подавленный Антонеску 23 января) они продемонстрировали массовую немотивированную жестокость. Например, зафиксирован случай, когда в ходе еврейского погрома, которыми отметились мятежники, легионеры загнали евреев на скотобойню, развесили на крюки для туш и разделали, как мясники разделывают туши.

Массовыми жестокостями сопровождались и убийства врагов «Железной гвардии» из числа интеллигенции и политических деятелей. Более того, за неполных полгода нахождения у власти, между свержением короля Кароля II (в сентябре 1940 года) и провалившимся мятежом «Железной гвардии» (в конце января 1941 года) румынские нацисты демонстрировали такую же немотивированную жестокость, не просто убивая своих противников в тюрьмах и на улицах городов, но предварительно их жестоко пытая и пытаясь сделать смерть как можно более болезненной.

Деяния современных украинских нацистов полностью сопоставимы не с холодной и рациональной жестокостью немцев, убивавших по приказу массово, но не пытавшихся (за исключением отдельных психопатов) доставить своим жертвам лишние страдания, а именно с угрюмым немотивированным садизмом румынского крестьянского нацизма. Украинские нацисты стремятся не убить, а изуверски замучить, попутно унизив.

Всё станет на свои места, если мы вспомним, что украинский нацизм родом из Галиции, где до сих пор есть места, по сравнению с которыми самая нищая дыра в Румынии – Гейдельбергский университет. Это ещё более забитая и нищая крестьянская дыра на окраине Европы, начисто лишённая собственной элиты (даже такой, как была в Румынии). За шестьсот лет иностранного (в основном польского, но также временами и литовского, венгерского, австрийского господства) местная элита окатоличилась и была ассимилирована поляками. Православную религию, объединявшую их с остальной Русью/Россией у них отняли, заменив униатством. Особенности местности и хозяйствования привели к появлению большого количества мелких (по сути родовых), соперничающих друг с другом за угодья и ненавидящих друг друга общин.

Жизнь и быт местного населения веками были как минимум не лучше, чем в дунайских княжествах, а то и хуже. Вокруг только чужаки. Общие по крови и культуре русские далеко, к тому же они православные, а местные — униаты. Венгры, поляки, австрийцы, мало того, что чужие, так ещё и угнетатели. Объединиться против общего врага разрозненные родовые общины не могут – не позволяет трайбалистское сознание. Жизнь так тяжела, что смерть представляется избавлением. Поэтому смерть не может быть наказанием – наказанием является ужасная, мучительная смерть. Отсюда и пыточная изобретательность бандеровцев. Мучения жертвы надо было максимально продлить, ибо простое убийство рассматривалось едва ли не как поощрение.

Эти люди веками ненавидели друг друга и весь мир, веками мечтали выбиться в господа, чтобы мучить своих холопов так, как мучили их. Это стало галицийской национальной идеей – сутью украинского нацизма, который именно выходцы из Галиции распространили в Центральной и Восточной Украине.

Массово бросившиеся в Киев после провозглашения независимости галицийские мальчики и девочки искренне недоумевали, почему столица независимой Украины является русскоязычным городом. Они постоянно публично жаловались, что чувствуют себя в своей столице людьми второго сорта, ибо говорят на галицийском суржике, в то время, как местные общаются на литературном русском. Когда власть оказалась в их руках, в соответствии с национальным менталитетом, они попытались отомстить, бессмысленно заставляя своих русских сограждан отказываться от родного языка. Когда же они поняли, что ни агитацией, ни умеренным давлением быстрой галицизации Украины не добиться, они решили, что лучше всех несогласных убить, а их экономическую базу разрушить, даже если это приведёт к деградации украинского государства.

УССР и наследовавшая ей Украина, были промышленными государствами, построенными на чуждой галичанам городской русской культуре. В их представлении это была не настоящая Украина. Заводы и фабрики, школы и больницы, театры, музеи и библиотеки – всё это было плодом «русификации». Это надо было разрушить, чтобы оказаться в комфортном, с детства знакомом мире забитого села, в которое почта приходит раз в три года, а жизнь, как три-пять веков назад, основана на натуральном хозяйстве.

Они наконец стали господами, господствующей нацией, и начали форматировать государство под себя. Вот и получился вместо государства хутор, населённый жестокими изуверами.

Они даже не понимают, что это именно государство обеспечивает хутору жизнеспособность, что если в хутор превратить всё государство – оно погибнет. Они слишком долго чувствовали себя людьми второго сорта, слишком долго мечтали о реванше. Они хотят получить всё и сейчас, считают себя вправе уничтожить всё, что им мешает и делают это так, как веками привыкли делать их предки – максимально болезненно для жертвы, ибо в их представлении обычная смерть не наказание, а избавление.

Поэтому украинские беженцы и в Европе себя ведут соответствующим образом. Мы говорим, как дикари, но не как, они и есть дикари. Причём это не оскорбление, а констатация факта. Помните, как возникали первые столкновения индейцев с колонистами просто потому, что индейцы, на своём уровне развития, привыкли рассматривать любую гуляющую на природе живность, как законную охотничью добычу. Институт частной собственности, тем более на скотину, был у них не развит и они просто не понимали, почему нельзя заохотить колонистскую свинью, корову или курицу. Колонисты же, не понимая индейцев, возмущались «наглостью вороватых дикарей».

Украинские нацисты и являются такими «индейцами», только уверенными, что являются носителями величайшей культуры и пытающихся поделиться своими «достижениями» со всем миром. Тех же, кто стоит на пути украинского нацистского «прогресса», они наказывают как умеют. Потому и удивляются, когда к ним прилетают ракетные послания непостижимой для них более высокой цивилизации, умильно спрашивая: «А нас за шо?»

Правда, они ведь несут в массы доисторический «прогресс», а заблудшие массы вместо того, чтобы радоваться отстреливаются.

Потому Украина и не может существовать, что хутор не может победить цивилизацию. Если же каким чудом хутор побеждает (например из-за деградации цивилизации), то гибнет вслед за цивилизацией, ибо является её не самой важной реликтовой частью.

Любой нацизм – путь назад, в миф о золотом веке, якобы утраченном нашими далёкими предками. Поэтому любой нацизм приводит к деградации. Но если германский нацизм – нацизм городской цивилизации, деградирует медленно, останавливая духовное развитие, но не уничтожая наличные технические достижения, то сельский нацизм отсталых регионов деградирует моментально, разрушая городскую цивилизацию для создания всемирного хутора, как разрушали города и засыпали каналы кочевники, чтобы получить пастбища для своего скота.

Если украинских нацистов понять и начать потакать их самолюбованию, то чужеземец может не только жить среди них, но даже стать, чем-то вроде галицийского мольфара (колдуна/ведуна/культурного героя). У Саакашвили, например, на короткий период получилось (потом конкуренты сожрали). А вообще Миклухо-Маклай даже среди людоедов жил и пользовался уважением. Но если вы не любите экстремальный спорт и не являетесь фанатичным этнографом, то чем дальше вы находитесь от мест обитания носителей украинской идеи, тем здоровее будете.

Хотели украинские нацисты провести украинизацию Украины, даже её как-то европеизировать, а получилась румынизация и та какая-то кривая. Нынешние румыны, хоть на Дракуле и зарабатывают, в его эпоху вернуться не хотят. Из нынешних же расово-правильных украинцев, каждый сам мечтает стать Дракулой. Именно Дракулой, даже не Гитлером. Этот немец какую-то книжку писал, какие-то речи произносил, пытался подвести под свои людоедские идеи какую-то интеллектуальную базу. То ли дело господарь валашский Влад Цепеш – на кол несознательного гражданина и нет проблем. Совершенно по-галицийски, по-украински, по-нацистки. Бандера бы одобрил.

Ростислав Ищенко